В апреле в Париже состоится фестиваль современного украинского искусства «Україна — вільна сцена», организованный командой «Гогольфест». «Хмарочос» поговорил с Владом Троицким о предстоящем событии и об отношении европейцев к Украине .

Почему фестиваль проходит за рубежом

В сознании француза или немца, поляка или венгра Украины все еще не существует. Есть территория, на которую напала Россия. Произошла Революция Достоинства, которой европейцы восторгались, но, естественно, за год это чувство притупилось. А Украина до сих пор не может предъявить успешный созидательный проект.

Те же политики из стран ЕС понимают, что сейчас наша страна — место решения судьбы Европы. Но им сложно убедить своих избирателей, почему сюда нужно инвестировать. Европейцы не могут вообразить, что Украина способна что-то произвести.

А культура и искусство — это самый быстрый коммуникативный и презентационный способ, с помощью которого можно сказать, что мы есть, мы присутствуем в завтрашнем дне Европы.

Понятно, что ресурса, чтобы делать что-то наподобие русских сезонов в Лондоне или Париже, в Украине нет. Поэтому единственный способ — использовать приглашение, что мы и сделали.

Об идее фестиваля «Україна — вільна сцена»

В прошлом году Французский Институт привез в Украину промоутеров нескольких фестивалей, и они посмотрели наши спектакли (в том числе «Собачью будку» и выступление Dakh Daughters). После чего пригласили нас на самый серьезный театральный фестиваль в Париже. Таким образом, появился якорь. После чего возникла идея: если есть базис, можно создать надстройку. При этом денег не было. Сначала к нам подошли ребята, руководящие арт-составляющей церкви Сент Мари, которая расположена за фонтаном Стравинского в Париже. Настоятель церкви одновременно работал осветителем в театре. Арт-куратор, увидев наше выступление, предложил совместный проект. Мы, в свою очередь, предложили куратору визуальной программы Даше Кольцовой сделать что-то в этом соборе. И сейчас, на «Україна – вільна сцена» здесь будет большая выставка, прямо под центром Помпиду с мапингом на фасаде. Это будет большой украинский проект с мультимедиа, в котором примет участие множество украинских художников.

Затем появилась еще пара галерей, которые предложили сделать выставку современного украинского искусства. Вскоре мы узнали, что Андрей Курков будет презентовать в Париже книгу, то есть, вырисовалась литературная часть. Также у нас было желание представить в парижском соборе программу Валентина Селиверстова — «голой» музыки, написанной специально для этого проекта. Тут же возник фестиваль «Молодость» с неделей украинского кино в культовом кинотеатре Латинского квартала. Последней стала договоренность со Славой Вакарчуком, его согласие войти в программу фестиваля «Україна – вільна сцена» своим выступлением в «Олимпике». В общем, получилась «украинская весна».

Чему украинцы могли научиться у французов, как у общества

Нам надо понять самим, что мы хотим и куда идем? Что такое Украина завтрашняя, в какой Украине хочешь жить ты и твои дети? И это не такой простой вопрос. Все произносят абстрактные заклинания «пошли в Европу», но вопрос: «в какую Европу вы хотите идти, и что такое Европа для вас?» — приводит многих в ступор. Что такое Европа? Это Швеция, Франция, Польша, Италия или Португалия? Прежде, чем понять, что нужно брать у французов, а что – у поляков, необходимо осознать, что мы хотим. Европе не менее нужна Украина со своей пассионарностью и драйвом, чем она – нам. Сейчас там дефицит дерзновения, это зона поднывающего комфорта. Европейская цивилизация сама пребывает в недоумении по поводу своего будущего. Особенно остро это чувствуется в искусстве: художники — визионеры, они видят будущее. Почему европейцы ходят на DakhaBrakha и Dakh Daughters? Потому что у них такого нет. Есть симулякры, а чтобы так… Их поражает именно эта свобода, как мне говорили многие французы.

Как события в Украине повлияли на искусство, а искусство в свою очередь на общественность

Перед самим Майданом («Гогольфест» прошел в сентябре) у меня родилась идея сделать перформанс-открытие под лозунгом: «Никто не даст нам избавленья: ни Бог, ни царь и не герой. Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой». Это слова «Интернационала». Хотя в то время ничего не предвещало, было состояние «медленно плывем в Европу». Но я помню, как признался после фестиваля, что раньше я смотрел на молодых людей, как на инфантильных существ (УГ), и, в общем-то, это было расхожее мнение, и вдруг я понял, что нет УГ. У меня появились обнадеживающие чувства от молодых людей, их сердец. Слоган того фестиваля был «Присвой мне Гогольфест». Это когда что-то присваиваешь, и оно становится общим. Мы как бы говорили посетителю: «Мы – твои». В такой синергии порождаются другого качества и количества проекты. Так вот, эти ощущения потом один в один повторились на Майдане. Понятно, что там было шире. Но, как арт-модель, все произошло за два месяца до Майдана.

Что такое Майдан

Публичное пространство, где мы все объединились «против». Не «за» – потому что слишком разные. Идея, объединившая нас – свернуть с безумного пути, на который нас толкал «великий и могучий», а, может «трусливый и мелкий» Я. Это создало терпимость, синергию и выстроило горизонтальные связи, отчего получилась весьма устойчивая система. Когда Майдан закончился, возникла другая проблема. Где встретиться, чтобы строить? И что мы будем строить? И как? Кто выработает план? Люди, пришедшие к власти, пока показали себя или некомпетентными, или неспособными изменить государственную машину. Ведь эта машина не предназначена для изменений, как министерство обороны не предназначено для обороны, а министерство культуры не предназначено для культуры. Оно нужно, чтобы поддерживать неприкасаемые столпы — национальные театры, хоры, оркестры: феодальные государства с крепостным правом. Главная задача министерства культуры —  это «анальная фиксация», фиксация на вчера, чтобы ничего не поменялось.

Чем отличается отношение к городскому пространству у французов и украинцев

У французов есть механизм защиты от идиотизма. Например, в Париже есть децентрализация и на всех своих периферийных троещинах они построили мощные, хорошо оборудованные культурные центры с театрами, выставками, концертами. В них работают небольшие техническая и административная команды, человек 15 человек, арт-директор и финансовый директор предлагают программу развития на четыре года, защищают ее. Требование – самоокупаемость, артистам платятся гонорары, то есть реализован продюсерский подход. Должность можно занимать не больше двух 4-летних сроков. И такие центры стали в своих районах важным общественным пространством. Муниципальная власть следит, чтобы такие центры функционировали во всех районах города.

Это была целая программа. Например, центр Помпиду в Меццо бесплатен для тех, кто младше 23 лет.

В мире есть французская, немецкая, венгерская модели развития культуры. Украина не может взять для себя взять какую-то одну модель, потому что реплики тут не работают. Но сформировать пространство для апробации разных моделей и подготовки нового типа кадров — менеджерских, медийных, театральных — это нужно сделать. Главная проблема нашей страны в том, что гуманитарная сфера всегда оказывалась на периферии, ею никто не заморачивался, во всех медиа культура находилась где-то между спортом и криминалом. Получалось, что ни общество, ни власть, ни бизнес не понимали значимости культуры и теперь те проблемы, которые преследуют нас, это последствия гуманитарного «провтыка».

Чтобы вам хотелось больше всего из Парижа видеть в Киеве

Значимость культуры. Для французов, включая местные элиты, французская культура – это стержень, через нее французы идентифицируют себя. Ведь это не только Эйфелева башня, но и целый спектр от культуры ресторанов до театрального искусства.  Этот прекрасный мир чужд мне, но я им восхищаюсь. Однако у Украины сейчас гораздо больше возможностей. Если сейчас появится человек, у которого будет желание и навыки, то сегодня можно сделать что-то действительно значимое, амбициозное и красивое.

Что может может дать фестиваль Парижу

Я надеюсь, что он, как минимум, впервые откроет Украину для многих французов. Причем ту, о которой мы, в некоторой степени, мечтаем. Ведь Украина бывает разной. В ней можно легко попасть в трэш, зайдя в министерство, клинику или ЖЭК, где получить порцию жесткого циничного совка. Эту Украину я ненавижу, потому что она отбирает будущее у моих детей и сжирает мое время. Но есть и другая Украина, которая мне дорога.